Здравствуйте, я – транссексуал

Она ждала меня на троллейбусной остановке. Кожаный плащ, яркая косметика, короткая стрижка — обычная молодая женщина, мало чем отличающаяся от других. В кафе, когда она возилась с сигаретами, я обратила внимание на тонкие, длинные пальцы, украшенные серебряными кольцами, на изысканный маникюр.

Причиной, побудившей Елену (извините, по паспорту Виктора, но так уж мы договорились) встретиться с корреспондентом, было, по ее словам, желание обратить внимание людей на то, что она тоже человек. Хоть и не обычный. “Я устала от издевательств, жестокости, — проговорил в телефонную трубку низкий грудной голос. — Вы же знаете, как консервативны провинциальные города”.

“В школе меня называли гомиком…”

— Ты всегда ходишь в женском? — не очень деликатно начала я.

— В последнее время да. — И Елена продолжила:

— Меня воспитывала мама. Когда мне было восемь лет, отец оставил нас. Сколько себя помню, я очень любила кукол, даже делала их сама. Близкие не могли не замечать во мне странности. Но они старались не придавать особого значения моим совсем не мальчишеским увлечениям.

Я очень рано открыла свой мир. В обществе жила, как один человек, как того требовали документы и окружающие меня люди, но когда оставалась с собой наедине, сущность моя преображалась. Я залезала в мамин шкаф, примеряла платья, накручивала волосы, красила глаза.

В тринадцать лет я откровенно сказала маме, что хочу стать девушкой. В то время у меня был сильный гипертонический криз, головные боли, и все мои откровения списались на болезнь.

Мама сказала: “Ты иди отдохни”, — и больше этот вопрос в семье не поднимался. А в 14 лет мне купили куклу.

— Это был шаг навстречу?

— Нет. Сделать это уговорила мою маму ее же подруга, которая более внимательно относилась ко мне и хотела понять. Пусть мне было 14, но на какое-то время моя мечта реализовалась.

Тогда у меня еще были друзья-мальчишки. Но в дворовых играх я всегда играла роль медсестры. Когда мы начали взрослеть, дружба прервалась. Ребята заметили мою необычность, подняли на смех. Я все больше тяготилась своей тайной, понимая, что бесконечно так продолжаться не может.

— Когда ты впервые обратилась к врачам?

— В 15 лет. Сразу оговорюсь, что никаких фамилий называть не буду. Мой первый врач конкретно что-либо объяснить не смог. Меня бесконечно осматривали, но толку от этого не было.

Потом был другой врач, и с ним что-то сдвинулось во мне с мертвой точки. Я даже стала ходить на карате. Но вдруг в школе меня назвали гомиком. Как это бывает в маленьких городах, тайна быстро раскрылась. Врач рассказал кому-то о странном подростке по секрету, тот человек поведал об этом другому… В общем, это был для меня страшный стресс. Все покатилось обратно по наклонной плоскости.

Шестнадцатилетие я встретила в сильном психологическом напряжении. Росли противоречия во мне, ухудшались отношения в школе, дома. Я, например, страстно мечтала, как и любая девушка, о косметике, но разве я могла? Эти годы стали началом моего кошмара. Наконец я обратилась в патопсихологическую лабораторию и попросила о помощи.

Там была женщина, психолог, в лице которой я впервые нашла понимание. Она начала меня обследовать. И ей кое-что удалось. Я стала ездить в эндокринологический центр. Главным результатом стало заключение, что я не гомосексуалист. Это была огромная радость. Иначе я бы покончила с собой.

А потом снова пошли неудачи. Я не видела выхода из своей ситуации, не поступила в институт, у меня практически не осталось друзей. Все это было очень больно, и в конечном счете я попала в психиатрическую больницу с неврозом.

Но именно тогда, в семнадцать лет, мне впервые поставили диагноз: транссексуализм. Меня направили в Харьков к одному известному сексопатологу. Ездила я туда вместе с мамой, так как сама как несовершеннолетняя решать ничего не могла.

На консилиуме врачей мне предложили смену паспортного пола и вступление в брак с девушкой, которая хочет стать мужчиной. Но я не к этому стремилась. Моей главной целью была операция.

Однако на операцию мама тогда не согласилась, как впрочем, не может на это решиться до сих пор. Потом я еще дважды обследовалась. Диагноз подтверждался.

— Что же мешает тебе довести дело до конца?

— Мне помогает много людей, я им очень благодарна. Но дело в том, что в Украине принят закон, в котором говорится, что до 24 лет я ничего не могу предпринимать. Раньше возрастной рубеж был 21 год. Я шучу: а почему не до 60 лет?

Ведь это весело — бабушка желает сделать операцию по смене пола… Но на самом деле мне очень грустно. Мне 21 год. Я хочу жить полной жизнью уже сейчас. Не понимаю, как могут депутаты решать такие вопросы? Они что, специалисты? Или они знают, как невыносимо жить в чужом теле? В России, например, другие правила, там для операции по смене пола достаточно, чтобы исполнилось 18 лет.

А я уже не могу ждать. В нашем городе мне места нет. Большинство считает транссексуалов извращенцами, нелюдями. Мне вслед тычут пальцем, меня могут в любую минуту оскорбить, унизить. Меня уже хотели убить и, в принципе, могут сделать это в любой момент.

Есть люди, которым просто нравится издеваться. То, что я не такая, как все, служит своеобразным раздражителем. Многим просто нужен повод, чтобы излить на кого-то злость, ненависть. При виде меня они думают, что они нормальные, состоявшиеся, а я нет.

И хотя кое-какая информация о транссексуалах уже просачивалась в средства массовой информации, люди практически ничего не знают о нас. Если вы помните телепередачу Влада Листьева “Тема», посвященную этой проблеме, то наверняка вспомните и то, что из-за людского неприятия многие из ее героев пытались закончить жизнь самоубийством.

Однажды я попала в бар, где меня “раскрыли” — проболталась подруга. Пьяные лица смеялись, кто-то старался ущипнуть, а в итоге меня просто выставили вон. За что?

Мне не нужно сочувствие. Я привыкла быть одна. Я лишь хочу, чтобы меня не замечали. Почему из нас делают шоу? Разве это человечно?

— Родные понимают тебя?

— От меня отвернулись практически все родственники. Я — общий позор.

“А моя мама меня поняла”

Так получилось, что мне довелось познакомиться с еще одним человеком, назвавшим себя транссексуалом. На этот раз это был парень около метра восьмидесяти сантиметров, с женоподобным лицом. Представился он Сергеем.

Сергей еще не дошел до того, чтобы откровенно переодеваться в женские наряды. Однако о своей мечте стать девушкой успел рассказать маме. “Моя мама меня поняла”, — сказал он. Сначала делала вид, что не было никаких разговоров, но потом ей пришлось дать согласие на операцию по смене пола. “Мы готовимся ехать в Киев”, — радостно сообщал он.

По воспоминаниям, Сергей, как и Лена, с детства играет в куклы, внутренне совершенно не ощущает себя мужчиной и любит своего друга особой любовью, о которой приятель пока и не подозревает.

Конечно, стоит ли Сергею менять пол — ответ за врачами. Пока же он учится на юридическом факультете и совершенно не комплексует оттого, что однажды предстанет перед своими друзьями белокурой блондинкой. “Сейчас к этому относятся с пониманием, — говорит он, — главное, не разоблачать себя, пока не сделаешь операцию».

А я чуть не начала строить этому симпатичному блондину глазки. Странная все-таки штука жизнь… На троллейбусной остановке на меня как-то странно посмотрел невысокий парень. Или женщина?

Оксана НЕПОМНЯЩИХ, г. Севастополь