Соврати… Себя

Я часто слышала, как произносились шепотом фразы о настоящем оргазме, но что это такое толком не знала, поскольку все сведения о пике сексуального наслаждения черпала тогда из литературы.

Стенли Ковальский, персонаж пьесы Уильямса «Трамвай «Желание», говорил, что при этом «видишь разноцветные огни», а Хемингуэй в «По ком звонит колокол» предполагал, что кажется будто земля качается и плывет. Ни одно из этих описаний не удовлетворяло жажду моего познания.

Наконец-то в восемнадцать лет я впервые попробовала секс на практике, и мой любовник был более откровенным: сказал, что женщина «кончает» четыре раза во время одного-единственного мужского оргазма.

Когда мы занимались любовью, я решила, что каждая волна чувственного возбуждения, охватывающая меня, — это и есть один из моих четырех оргазмов. Такое объяснение пришлось мне вполне по вкусу. Я обнаружила, что обожаю секс.

Когда мне было двадцать, я вдруг стала подозревать, что есть ощущения несколько более сильные, чем те, которые я испытывала. Я с большим интересом выслушала старшую подругу, которая сказала, что женщина испытывает оргазм «позже». Я постеснялась спросить, что означает это «позже», и осталась озадаченной.

Спустя немного времени мне попал в руки один наукообразный журнал, где двое психиатров (мужчин) спорили, есть ли у женщины что-то напоминающее мужскую эякуляцию и вели пространные дискуссии о «смазке».

Я стала думать, а не имеют отношение мои выделения из влагалища после акта к тем оргазмам, которые я должна испытывать «позже»? Что-то было непохоже.

Тогда я испытала некоторое отвращение к «честным» сексуальным отношениям с постоянным вопросом: «что ты хочешь?» Это было слишком похоже на анализ партии в бридж.

Мои представления о физической любви были почерпнуты из романов, а не из учебников по сексологии, и хотя я прочла с познавательными целями несколько таких брошюр, они дали мне не так много, чтобы я поняла все, что хотела понять.

Несмотря на мою непросвещенность, моя сексуальная жизнь протекала довольно бурно. Я была столь романтична, что сам факт занятий любовью казался мне достаточным сам по себе.

Мое влагалище было постоянно влажным (при том, что я не знала точно, где оно находится), меня возбуждали страстные признания, которые я умела вырывать из уст красивых молодых людей.

В двадцать один год я стала пользоваться диафрагмой, что избавило от страха забеременеть. Теперь я могла говорить мужчинам «да» или «нет», сообразуясь лишь со своими желаниями. Это, а также моя раскрепощенность в постели (я могла, например, цитировать Омара Хайяма в самый интересный момент), делало меня необычайно сексуально привлекательной в глазах мужчин.

Когда в двадцать три года я окончательно поняла, что не испытываю оргазма, это был большой удар по моему самолюбию. Я почувствовала себя неудачницей в той области, в которой привыкла быть королевой.

Я слышала, что первый оргазм женщины всегда испытывают неожиданно для себя, но такого со мной еще не случалось. «Однажды я почти почувствовала это», — пишет Норман Мейлер в его «Жалобах леди». Но ничего подобного я тоже не могла сказать о себе.

Тогда я дала себе слово разузнать об оргазмах все, что возможно. В библиотеке нашла две книги, посвященные женскому оргазму, обе были написаны психиатрами (одна — мужчиной, другая — женщиной).

Я решила сначала прочесть исследование, написанное женщиной, поскольку, думалось мне она должна разбираться лучше в том, о чем пишет. Сейчас, вспоминая этот «труд», уверена, что автор вообще никогда не испытывала оргазма.

Она не видела никаких физических причин в этом, но утверждала, что женщины, не испытывающие оргазма, страдают от ужасных психологических барьеров. С горечью ученая дама цитировала своих пятидесятилетних пациенток, которые утверждали, будто могли бы быть балеринами, кабы не муж и дети.

Единственная практическая рекомендация, которую в состоянии была дать эта докторша, заключалась в том, чтобы ежедневно запираться на десять минут в ванной комнате и размышлять о ненависти к мужчинам.

Я послушно последовала этому совету, хотя никогда не испытывала к ним никаких враждебных чувств. Все, что мне приходило в голову, так это то, что я слишком стараюсь угодить партнерам. Но разве это означало, что я ненавижу их? Такая логика казалась мне чересчур запутанной.

Другие книги, которые я сподобилась прочесть, содержали в себе подробные рассуждения психиатров о «двух видах оргазма» и о том, что вагинальный более «зрелый», чем клиторальный. Но эти аргументы ко мне не имели никакого отношения. Мне нужен был любой оргазм, все равно «зрелый» или нет.

Я посетила также несколько докторов. Однако они отнеслись ко мне без всякого сочувствия, сердито посоветовав выйти замуж и нарожать детей «и тогда все будет в порядке».

Правда, один врач попытался мне помочь и предложил попробовать оральный секс. Когда я объяснила ему, что уже попробовала, он не смог ничего мне посоветовать- «уточнил» только, что моя проблема характерна для очень многих.

Мы с подругами, конечно, много болтали о сексе, но практической пользы от этих бесед было маловато. Когда я спрашивала их об оргазме, большинство отвечало что-то вроде: «Когда я впервые испытала оргазм? Ну мне кажется, это было в Японии. Да-да, теплой летней ночью в Японии».

Практический совет я получила от женщины, от которой (по возрасту) даже не ожидала его получить. Она призналась, что впервые испытала оргазм в возрасте далеко за тридцать, когда любовник стал настойчиво ее стимулировать. Она ни разу не испытала оргазма во время самого акта (тоже самое говорили и другие женщины, которых я расспрашивала). Она сказала мне коротко: «Крепче сжимай бедра».

Моя ближайшая подруга по секрету сообщила, что никогда не испытывала оргазма с мужчинами, но однако, как и многие другие женщины (но не я), она могла достигнуть сексуального пика с помощью мастурбации.

Я помню, как в возрасте двенадцати лет терлась о бутылку с горячей водой, читая наиболее щекотливые эпизоды из «Навсегда, Эмба», но эти детские опыты не дали мне фактически ничего. С тех пор как-то не приходило в голову снова заняться автоудовлетворением. Я хотела испытать «настоящий» оргазм, т.е. с любовником.

Почти каждая женщина, которая сознавалась, что не испытывает оргазма, симулировала его, как и я. «Ни один мужчина так и не догадался!» — гордо восклицали мы. Ни одна из нас, однако, не призналась, что такое поведение характерно для партнерш, не испытывающих оргазма. Мы не хотели считать себя «незрелыми», холодными или даже фригидными.

В двадцать четыре года я познакомилась с Полем, отношения с которым были более серьезными, чем с любым другим мужчиной в моей жизни. Я могла быть с ним максимально откровенной в области секса, потому что он довольно быстро понял, что я не испытываю оргазма.

Какое облегчение было знать, что я не должна ему врать, и что наши отношения от этого не станут менее приятными! Поль дал мне еще один совет: «Думай, о чем-нибудь непристойном».

Мы с Полем поселились вместе, но я по-прежнему иногда проводила выходные с родителями. Это было в морозный день, накануне Рождества. Я гуляла по улицам красивого приморского города, где тогда жили мои родители, и вдруг увидела ЭТО.

Мне почудилось, будто вижу большую доску, плывущую по небу. На ней нарисована загорелая женщина в бикини, она лежала вытянувшись во весь рост, а рядом с ней стояла бутылочка масла для загара.

Потом видение исчезло, и я вдруг поняла — каждой клеточкой своего тела и души, что оргазм — это очень естественное и сильное ощущение. Это не предмет поклонения и не особенная реакция организма. Это просто физическое переживание. Он приходит и уходит, и я почувствовала себя совершенно уверенной, что рано или поздно это случится и со мной.

Весной мы с Полем расстались на три недели: у него был научный семинар. Я привыкла к ежедневному сексу и тосковала по нему физически. Однажды ночью стала мастурбировать. Я была одна, поэтому дала волю своей фантазии. Кроме того, сжала бедра, как мне советовали. Вдруг я почувствовала сильный жар в самой глубине моего тела, который расходился широкими волнами, пока не достиг кожи.

«Неужели это ОНО» — подумала я. Ощущение совершенно не походило на описания, которые вычитала из книг. Земля не поплыла, я не увидела никаких разноцветных огоньков. Но полное РАСТВОРЕНИЕ в том, что я испытала, было чрезвычайно приятно.

Я попробовала еще раз. В последующие несколько дней вела себя, как сумасшедшая (тогда я работала помощницей адвоката, клиента которого обвиняли в изготовлении порнографических фильмов, и каждую ночь запиралась у себя в спальне с горой «вещественных доказательств»).

Через десять дней внезапно вернулся Поль. Он вошел в квартиру, когда на мне была только тонкая прозрачная комбинация. Он рассмеялся и бросился ко мне.

В фильме «В прошлом году в Мариенбале» режиссер снова и снова прокручивает кадр, как любовник открывает дверь спальни, и женщина падает. Так и я в тот день упала на постель, залитую солнцем. Поль надо мной, мои руки закинуты за голову, соски торчат, влажные от его поцелуев. Внезапно я снова почувствовала этот жар пульсирующий во всем теле. Мне было двадцать семь лет.

Е.С.