Россия — мазохистская страна

— Ваше имя подлинное? Им это профессиональный псевдоним?

— Разумеется, псевдоним. Точнее, это имя, но специальное, рабочее. По нему меня узнают, по нему и запоминают. На него же и реагируют — если, конечно, хорошо запоминают.

— То есть?

— Я имею в виду то, что принято называть «кожно-гальванической реакцией». Говоря проще — это когда морозом по коже продирает.

— Что вы можете рассказать о себе?

— А что вас интересует?

— Ну, возраст, образование, семейное положение, хобби… Быть может, что-то еще — что-нибудь необычное…

— Ничего необычного не будет. Биография у меня как раз самая обычная: окончила институт педагогический, студенткой вышла замуж. Сейчас мне 34 года. Я разведена и, конечно, имею любовников. Разумеется, не из числа клиентов. Занимаюсь практическим садомазохизмом. Довольно?

— Вполне. Садизм — это ваше призвание? Или просто способ зарабатывать на жизнь?

— В обычной жизни я учительница. В школе зарплата… сами понимаете какая. Об удовольствии от работы и говорить не приходится. Здесь же я работаю не только ради денег. Мне нравится ощущать власть над мужиками.

— Когда вы почувствовали в себе эти специфические наклонности?

— Лет в тринадцать…

— Так рано?

-А что удивительного? В тринадцать лет я поняла, что мужики — уроды и грубые животные. Все. И что ничего, кроме жестокой порки, они не заслуживают. Во всяком случае, от меня.

— И как же снизошло на вас сие откровение?

— Иронизируете? Ну- ну. В общем-то, вполне обыденно. Я тогда перешла в новую школу. Так недели не прошло — меня мальчишки затащили в раздевалку и раздели догола. Захотелось им, видите ли, узнать, как выглядит мое тело!..

Мне их противные потные ручонки до сих пор иногда снятся! Как они меня за грудь лапали! Хотя груди еще, как таковой, не было… Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не учитель физкультуры. Он меня буквально спас. Он же сообщил обо всем их родителям.

Потом… короче, так получилось, что родители одного из этих олухов решили его примерно выпороть — и пригласили меня посмотреть, как этот придурок будет получать наказание.

— Очень интересно…

— Когда я пришла, они предложили мне подождать в соседней комнате, пока все это будет происходить, и я только ласкала свой слух свистом ремня и звучными, сочными шлепками по его мерзкой заднице. Я очень хотела, чтобы и родители двух других отодрали… пардон, высекли своих сыновей, и непременно в моем присутствии. Эта фантазия доставила мне массу удовольствия.

— И после этого вы и почувствовали непреодолимую тягу к унижению мужчин?

— Именно. Впрочем, до того момента, как я сама впервые взяла в руки хлыст, прошло еще довольно много времени — больше десяти лет…

— Вы помните своего первого клиента? Как все началось?

— После развода с мужем я еще раз убедилась в никчемности всех мужчин и твердо решила, что ничего, кроме порки, они не заслуживают. Однажды я случайно познакомилась с мужчиной, «склонным к подчинению». Так было написано в объявлении, которое он дал в какую-то рекламную газетку.

Мы встретились — и он сам предложил мне выпороть его. Я попробовала. Ему понравилось, мне тоже. Я просто не могу описать то наслаждение, которое испытывала, когда под моими ударами он корчился и захлебывался визгом и слезами, а на его мерзкой волосатой заднице вздувались розовые полоски!.. Это было настолько острое ощущение, что во время процесса меня буквально затопил оргазм…

— Почему вы так ненавидите мужчин?

— Я считаю себя садисткой потому, что мне доставляет удовольствие — прежде всего сексуальное — всякая возможность назначать кому-либо наказание и приводить «приговор» в исполнение. Конечно, я имею в виду порку.

— А вы пытались сами понять — откуда это у вас?

— Я вам уже говорила — я учительница. Это очень специфическая профессия. Мы постоянно имеем дело с ленивыми, грубыми, дерзкими детьми и видим необходимость их наказывать, но почти всегда лишены возможности сделать это. От такого положения возникает желание взять хлыст и пороть, пороть…

— Вы работаете самостоятельно и только с клиентами-мужчинами?

— Да, я работаю одна. И только с мужчинами. Многие госпожи работают в паре с рабыней. Клиентов у них гораздо больше, но я считаю, что место мужчины не рядом со мной, а только перед — на моей рабочей скамье!

— Кто Ваши клиенты? Каков их социальный статус?

— В основном, это состоятельные люди. Я бы даже сказала, интеллигентные. Обычно это бизнесмены в возрасте от 30 до 50. На работе они привыкли командовать, распоряжаться, повелевать. Ко мне же они приезжают, чтобы почувствовать себя в другой роли — диаметрально противоположной.

Вообще, Россия — это такая просто супермазохистская страна. Хуже — только Япония. Сама я там не была, но мне одна знакомая рассказывала, она там регулярно подрабатывает, чтобы от нашего угара развеяться.

— Клиенты делятся по пристрастиям?

— Разумеется. Одни просто играют в мазохистов. Визжат как свиньи, когда их плеткой луплю или фаллоимитатором пользую. Но есть и такие клиенты, что — мама не горюй!.. Приходится с такими выкладываться по полной программе.

— Например?

— Например, процедуры с иголками. Иглы втыкаю им не только в задний проход, но и в мошонку. Получается эдакий симпатичный ежик. Потом перекручиваю яйца бечевкой, отчего член набухает. Многие клиенты от этой процедуры впадают в полнейший экстаз…

— Так ведь, наверное, следы серьезные после вашего воздействия остаются?

— Конечно, остаются. Ну и что?

— А как они объясняют их происхождение своим женам?

— А меня это волнует? Это их дело. Я могу без ошибки достать кончиком плетки до самых нежных местечек между двух полужопий. Могу, стегая с оттяжкой, так спустить шкуру с мягкого места, что целую неделю будет больно сидеть и сгибаться. А могу — если меня, конечно, попросят — высечь так, что они задохнутся от боли, да и отходить будут несколько часов, не меньше…

— У госпожи бывают проблемы с работниками правопорядка?

— У меня лично — нет. Перед законом мы чисты, все мучения только с согласия клиента.

— То есть, никаких проблем?

— Ну, как сказать… Одна моя коллега до сих пор под подпиской о невыезде — из-за жалоб соседей на вопли из ее квартиры. Целый год уже вся эта канитель длится, да все без толку: клиенты-то отказываются на нее заявления писать…

— И чем, по-вашему, это может кончиться?

— Так уже и кончилось. С моей помощью. Мои рабы помогли привести квартиру в порядок. Стеклопакеты на окнах и двойная звукоизоляция на стенах — чтобы эти ее гребаные соседи могли спокойно спать, пока нормальные люди работают.

— А бандиты вас не трогают?

— А зачем? Один раз, правда, было. Попробовали, как это принято выражаться, наехать, но быстро отстали. Чего им с меня брать, кроме профессиональных услуг?

— Во время сеансов вы испытываете только моральное удовлетворение? Или…?

— В непосредственный сексуальный контакт с клиентами я никогда не вступаю. Если вас это интересует.

— А клиенты что, домогаются?

— Не без того. Только шансов у них — ноль.

— Почему же так категорично?

— А по-вашему, заниматься сексом с рабом — это не унижение для нормальной женщины?

— Не знаю. Не пробовал. Ну, а о них-то вы все же думаете?

— С какой стати? Они и так кончают — за милую душу!

— То есть?

— Ну, вручную. А то и от физической боли. Им же, по большому-то счету, больше ничего от меня и не надо.

С госпожой Алиной беседовал Павел Матвеев