Ролёвка с сисяндрами
Глубокой ночью в неверном свете молодой луны Янка подкралась к знакомой двери, обитой дерматином. Она знала, что сегодня Олег Добров будет в штабе до упора.
Он всегда уходит последним, а иногда остается и ночует на раскладушке. Чего он там только делает? От жены, от детей прячется? А может, просто отдыхает, в стрелялки играет? Или в настольный хоккей? Это было бы так мило, суровый красавец- мужчина, в душе оставшийся мальчишкой.
Янкин план был прост. Она постучит в штаб в полночь. Скажет, что у нее срочное донесение, что она брала языка, или переходила границу, или прятала на чердаке парашютиста. Олег ее впустит. А там все пойдет, как надо. Должно пойти. Он удивится абсурдности ее донесения, а она скажет, что это был только предлог.
Скажет, что полюбила его с первого взгляда и хочет от него ребенка. А больше ей ничего и не надо, только живое напоминание о нем, чтобы каждый день смотреть и плакать. Ведь он женат, и она вовсе не собирается рушить его семью.
А потом она подойдет и как следует прижмется к нему необъятными сисяндрами, своей главной гордостью. Да, это глупо, но если два миллиарда ныне живущих женщин считают эту схему соблазна беспроигрышной, то почему бы ей не попробовать? В очередной раз…
Олег задевал ее своим невниманием. Наверное, это и послужило разрастанию в Яне такого сильного полового чувства к нему, похожего на любовь. Ей во что бы то ни стало хотелось его соблазнить.
Прежде мимо Яны не мог пройти ни один самец, а Олег и глазом не ведет. Она уже и так, и так, и попку продемонстрирует, и ножки, и сисяндры уже ему чуть ли не на голову кладет, а он словно замороженный.
Она уже при нем и мороженое эротично ела, сосала прямо на его глазах, демонстрируя глубину нежного горлышка, а он только усмехнулся. Не гомосексуалист ли он? Нет, как можно, чтобы такой мужчина…
Конечно, женатый мужчина — человек вроде и потерянный, практически кастрат, но много ли ей надо? Просто пару-тройку палок любви и признание, что она сногсшибательна. Так почему Олег игнорирует ее сисяндры?
Жизнь у Доброва была очень скучной. Зарабатывал он мало и поэтому был вынужден принять позу бессребреника и поклонника семейных ценностей. И утешал себя так: «Много ли нужно солдату? Краюха хлеба и чистое небо над головой!»
Но на самом деле старлею в запасе Олегу Доброву до истерики хотелось хорошую машину, смокинг, загородный дом и даже свой заводик, хотя бы небольшой.
И еще ему хотелось сходить в сауну и поозорничать с блядями. Вообще нормальное, обыкновенное желание. Но сауна — это дорого, ему не по карману. Оттого Олег и отрастил себе маску примерного семьянина, богобоязненного и сосредоточенного на мировой справедливости.
Носилась маска легко. Но все-таки желание прижать кого-нибудь в уголке и впердолить как следует до конца убить не удалось. Зато удалось трансформировать в нечто очень Олегу приятное.
Он был очень осторожным человеком. Сисяндры секретарши Янки, разумеется, не оставили его равнодушным. Ее сиськи постоянно оказывались в поле зрения. Будто он смотрел через амбразуру на холмистую местность.
Куда ни повернется — везде ее сиськи. Чтобы Олегу было получше видно, Янка частенько подходила к нему по какому-либо вопросу, наклонялась и укладывала сисяндры на его столе, и он чувствовал их одуряющий потный аромат. Они действительно были огромны.
В такие моменты он представлял, что сидит в окопе, а она, Янка, его противник. И ему нестерпимо хотелось выскочить из окопа и броситься на противника с голыми руками. Однако в целом его эмоциональная реакция на сиськи была не совсем такой, какая требовалась девушке. Янкины притязания сделали Олега печальным и подозрительным.
Сразу вспомнилась жена в комбидрессе, на который ушла вся его зарплата. И то, что от плотской любви бывают дети, которые постоянно требуют то конфет, то машинок.
От колыхания Янкиных сисяндр Олег утратил покой и ходил теперь как медведь-шатун, мистически опасаясь, не появились ли у него уже новые дети только оттого, что он смотрел на сисяндры.
Одно было ясно как день — нужно как-то вернуть себе покой. Ибо главе штаба надлежит быть как взведенный курок, а не как аптечные весы. И Олег знал отличный способ обретения покоя…
…Дверь в штаб оказалась незапертой. Янка тихо вошла, чувствуя, как глухо и быстро бьется сердце в груди и мокреет в промежности от безумной романтичности ее поступка.
Было темно, лишь в кабинете Олега подрагивал неяркий свет, расползаясь из-под двери в коридор. Он работает, планирует стратегию завтрашних учебных атак. Сейчас она облегчит его многотрудную мужскую жизнь. Усталый боец отдохнет на большой груди сестры из медсанбата.
Янка тихонько приоткрыла дверь кабинета. Взгляд ее уперся в спину женщины. Олег привел бабу! Баба была довольно высокая, в белом парике. Она прогуливалась по комнате и курила. Лица Янка пока не видела.
Наконец баба подошла к зеркалу и стала поправлять огромную грудь в бюстгальтере, оглаживать бока и любовно оглядывать ноги в чулках и туфлях на шпильке. В лице ее, отразившемся в зеркале, было что-то удивительно знакомое.
Это был Олег. Янка не удержалась от возгласа, прикрыла рукой рот, Олег резко обернулся, вылупил глаза, открыл рот, словно задыхаясь. Хотел что-то сказать, но Янка уже бежала прочь из штаба.
«Нахуй! Нахуй!» — резвыми скакунами неслись эти слова в ее голове, и под их копытами разлетался в клочья образ одинокого спецназовца. Легкая тень недоумения и жалости к Олегу на мгновение возникли в Янкиной душе, но думать сейчас об этом совершенно не хотелось. Огни ночного клуба были единственно возможным выходом из сложившейся ситуации.
Поскорее туда. Пара коктейлей, зазевавшийся мужчинка. Наваливаемся ему на лицо сиськами… А если не выйдет, можно просто снять лифчик и сплясать для всего клуба. Сегодня как раз четверг, день топлеса. И Янка обязательно возьмет приз за лучшую грудь.
Ирина Петренко