Отчаянные задницы

В конце восьмидесятых Витя Котельников был обычным комсоргом на заводе и рассчитывал, видимо, сделать карьеру по партийной линии. У него имелись отличные перспективы, он готовился вступить в партию и подумывал о выдвижении в народные депутаты, но все его планы рухнули вместе со страной и заводом.

По цехам гулял ветер, гоняя производственный мусор. Директор спился и повесился. А Витя устроился на рынок продавать китайские пуховики. Помыкавшись продавцом, он скопил немного денег и решил открыть собственный бизнес, договорился с администратором об аренде точки и с двумя челноками насчет партии турецких джинсов.

Но когда сосед, прежде торговавший поддельными американскими сигаретами, поменял вывеску и вместо сигарет стал торговать видеокассетами с отборной немецкой порнографией, Витины планы изменились. За неделю торговли сосед заработал больше, чем Витя поимел на пуховиках за полгода. Товар уходил похлеще горячих пирожков. Кассеты покупали даже пенсионеры.

Он понял, что низменное интересует людей больше, чем штаны и куртки. И Витя сделал ход конем, решил сам производить порнографию. Деньги, отложенные на аренду торговой точки и закупку новой партии джинсов, он потратил на подержанную камеру и пару проституток, согласившихся порезвиться под прицелом объектива.

Первый фильм был снят за два дня. Он длился тридцать шесть минут. Качество оказалось ужасным, а действие статичным.

Две потаскухи весь фильм неумело тискались на старом диване, озираясь то и дело на камеру и с явным отвращением прикасаясь к промежностям друг друга. Однако этот мусор имел огромный успех. Русское порно воспринималось потребителями как невероятная экзотика. Котельников еле успевал штамповать копии своего шедевра под названием «Безудержные пупсики» и подсчитывать барыши.

Перед ним открылись серьезные перспективы. Прибыль Витя вложил в производство следующего фильма, который не сильно отличался от первого. Тот же диван, та же пленка плохого качества, разве что общество потаскух разделил бедный студент из ВГИКа, согласившийся потрахаться за скромный гонорар.

Потом ему, правда, пришлось лечиться от трихомоноза. Но это отдельная история. Через год Витя уже разъезжал на подержанной иномарке, купил хорошую японскую камеру, а потаскух выгнал вон, пригласив вместо них парочку миловидных студенток.

Когда мы познакомились с Витей, он был уже крупным порнодельцом. Теперь он сидел в собственном офисе, имел десятки точек по продаже DVD-дисков, секретаршу и охранника, бывшего участкового милиционера.

Историю Вити я узнал от моего приятеля студента Вадика, начинающего порнорежиссера. Мы сняли один небольшой фильм, который мало чем отличался от того, что делал Котельников в середине девяностых, попытались продать, но быстро поняли, что попали к шапочному разбору.

В эпоху Интернета, забитого терабайтами халявной порнухи, диск с полулюбительским сношаловом мало кого мог заинтересовать. Тогда Вадик и решил прибиться к какому-нибудь дельцу. Он встретился с Котельниковым, дал ему наше творение и стал ждать. Спустя пару недель Котельников позвонил нам и пригласил на беседу.

— Ваше фуфло никуда не годится, — сразу сказал Котельников, почесывая пузо. — Вы где таких страшил откопали? У них хоть зубы-то свои?

Вадик озадаченно пожал плечами.

— Свои, — ответил я. — Но мало.

— Ладно, — сказал Витя, — к делу. Сами понимаете, сейчас рынок порнографии несет убытки. Тот, у кого есть мозги, смотрит и качает порно из Интернета. Диски мало кто покупает. У меня уже четыре магазина закрылось. Но дело не в этом. Я вот чего хочу сказать. Я наладил контакт с ребятами из США, и они заказали мне несколько роликов на пробу для крупного западного порносайта. Я им подогнал своих фильмов, но им нужен эксклюзив. Я как раз ищу ребят, которые снимут то, что нужно. Вижу, вы можете подойти. Хотя сняли вы полную лажу, но мне нравится ваш энтузиазм.

Вадик воспрял духом, закинул ногу на ногу, до этого сидел, согнувшись в три погибели, словно его сейчас начнут пытать.

— Мне тут прислали заказы, — продолжал Котельников. — Сейчас они хотят купить порно с гастарбайтерами и гей-порно. Сможете что-то такое снять?

— А что за порно с гастарбайтерами? — осведомился Вадик. — Таджиков надо снимать?

— Лучше таджичек, — сказал Котельников, — или узбечек. Не знаю. Найдите кого-нибудь. Снимите что-нибудь минут на сорок. Ничего особого, можно без извращений.

— Это мы найдем, — сказал Вадик. — Проблем нет.

— За неделю справитесь? — спросил Котельников.

— За неделю мы вам целый сериал снимем, — пообещал Вадик.

— Отлично. А то, может, педиков? Нужен фильм на армейскую тему. Главное условие: парочка солдатиков, сношающих друг дружку.

— Лучше с гастарбайтерами, — сказал Вадик.

Мы обсудили детали и бюджет будущего фильма, условились, что гонорар получим после съемок. На улице мы стали думать, где найдем актрису.

— Да они в каждом ларьке сидят, — заявил Вадик. — С любой договоримся.

— Вот ты и договаривайся, — сказал я.

– А ты?

— А мое дело пахать перед камерой.

— Ладно. Уж будь уверен, найду за пять минут.

— Только не очень старую и страшную, — попросил я.

Мы распрощались, и я стал ждать, когда Вадик объявит день съемок. Однако дни шли, а Вадик ничего не объявлял. Как-то он пришел ко мне с фингалом под глазом.

— А это откуда? — спросил я. — Готовишься сниматься в порнухе про бомжей?

— На рынке отделали, — сказал Вадик. — Еле ноги унес. Подошел к одной цыпочке, поговорили. Она вроде согласилась, ушла куда-то, а вернулась с мужем…

— Времени мало осталось. Нужно что- то делать.

Я нервничал. Приближался срок сдачи фильма, а у нас не было ничего. Вадик где- то бегал, как вшивый по бане, а я просто сидел и ждал. Когда я решил было, что наша порно-карьера пошла прахом, он позвонил и сообщил, что нашел актрису.

— Кто такая? — спросил я.

-Да так… Напротив моего дома чебуреки продавала, — ответил он. — Приезжай.

Я собрался и поехал. Актриса сидела в спальне Вадика. Увидев ее, я впал в легкий ступор. Выглядела она лет на пятьдесят, а если эту цифру помножить на два, то вы получите ее вес. Когда наша Лола Феррари улыбнулась, у меня засверкало перед глазами — золота на свои зубы она не пожалела.

— Она по-русски понимает хоть? — спросил я шепотом.

— Получше тебя, — ответила она.

— Приятно познакомиться, — фальшиво улыбнулся я. — Вас как зовут?

— Ты все равно не запомнишь. Можешь называть Гулей.

Я вывел Вадика в коридор:

— У меня не получится. Она же мне в матери годится.

— Это только так кажется. Ей тридцать с небольшим.

— Ага, до ста не хватает.

— Слушай, другого выхода нет. Завтра сдавать работу. Ты хочешь похерить все? Котельников нам больше ничего не доверит.

— Ладно, пойду помоюсь.

— Да можешь не мыться, — хмыкнул Вадик. — Для нее это не принципиально.

Все-таки я сходил в душ, чтобы собраться с силами. Вадик тем временем устанавливал свет, камеру, давал указания нашей актрисе. Когда я вошел в комнату, все было готово.

— Какой сюжет? — спросил я. — Что мы будем разыгрывать?

— Да ничего, — ответил Вадик. — Времени мало. Просто по моей команде раздевай ее и начинай драть.

Гуля сидела и смотрела на меня. Вадик включил камеру. Я сел рядом и стал ее раздевать. Снял шерстяную жилетку, начал расстегивать кофточку.

— Не копайся, — сказал Вадик. — Шустрее. А ты стони…

Я заработал быстрее, а Гуля вдруг открыла рот и замычала, обдав меня запахом табачища, чеснока и еще чего-то затхлого. Руки у меня сами собой опустились. Да и не только руки.

— Ну, в чем дело? — ныл Вадик. — Время идет.

Я кое-как собрался с духом и продолжил свое занятие. Гуля тем временем вовсю импровизировала.

— Возьми меня! — заявила она и вдруг, как пиявка, прилепилась губами к моим губам. Ее мокрый язык протиснулся в мой рот, он был огромный и заполнил собой все. Его кончик скользнул по моему небу, и я закашлялся, сдерживая рвотные спазмы.

— Блядь! — крикнул Вадик. — Придурок, я тебя убью!

Я смахнул слезы и решил снять с нее лифчик. Сиськи должны были исправить положение. А у этой барышни грудь была что надо. Я высвободил из чашечек смуглые, мягкие шары, потянулся губами и замер — грудь была покрыта жесткими темными волосками. Не у всякого мужика такое встретишь!

— Ебись сам, — объявил я Вадику и вышел из комнаты.

Он вышел следом.

— Решил погубить мне все?

— Легко тебе говорить. Попробуй-ка сам с ней. Я сосать волосатые титьки не стану. А изо рта у нее разит будь здоров! Представляю, что будет, когда трусы снимет.

— Значит, мы свой шанс прогадили? Черт, ладно, я сам ее отымею. А ты снимай.

И я стал снимать. Вадик решил действовать быстро. Только я включил камеру, а он уже разделся и стащил одежду с нашей барышни. Она легла на спину и раздвинула ноги. Вадик лег сверху, покопошился у себя между ног рукой, потом выпрямился и показал мне скрещенные руки — выключай камеру. Я выключил. У моего приятеля член не просто висел, а чуть ли не внутрь втянуться норовил.

— Пососи, пожалуйста, — сказал Вадик жалким голосом.

— Ой, а я не умею, — ответила простодушно Гуля. — Да и неприятно как-то. Ты же писаешь из него? Я на такое не согласна.

— Худо дело, — сказал я, закуривая.

Вадик натянул штаны и вышел из комнаты. Я вышел следом. Мы закрылись на кухне.

— Как быть? — спросил я.

— Не знаю пока. Пусть она хоть подрочит перед камерой. Ну, хоть это пусть будет. А там, может, по ходу дела и ты разогреешься. Или я.

— Ну, пусть, — согласился я.

Мы покурили и вернулись в комнату. Гули там не было. А еще не было наручных часов Вадика. Камеру, видимо, она взять не решилась.

Такого отчаяния я никогда не видел. Вадик был похож на старого пса, которого привели к ветеринару усыплять.

— Все пропало, — изрек он.

— Не все, — сказал я. — У тебя форма армейская есть?

…На встречу мы немного опоздали. Всю ночь монтировали фильм, пытаясь придать ему божеский вид. Снимать без оператора было сложно. Фильм длился двадцать четыре минуты. Я протянул Котельникову диск.

— Отлично, — сказал тот. — Присаживайтесь, ребята. Кофе попьем.

— Мы постоим, — ответил Вадик морщась.

Петер Штоффель