Осенний пососон
Экспедиция… Чем ближе был конец сезона, тем больше поводов для выпивки находил уставший народ в экспедиции. Пошли сплошные гулянки.
Светка выпила чуть-чуть портвейна с ребятами и отправилась в душ. На выходе Светку перехватил уже пьяненький Саша, потащил пить водку. Вскоре он совсем захмелел.
— Чего вы Сашку напоили? — пожурила она работяг, поднялась и пошла к себе.
Он ее догнал, позвал курить на крыльцо. На узких приступках стоя друг напротив друга, безо всяких лишних слов они начали целоваться. Сашка оказался смешным, нахальным и хулиганистым, как мальчишка. Он тискал Светкины грудки, залезал в штаны, захватывая пухлые дольки попки, и, спуская ей спереди трусы, щупал заветное, самое лакомое место.
Света приспустила Сашке штаны и наткнулась на холодный мягкий член. При всей пылкости Сашкиных лобзаний такая расслабленность удивила ее.
— А что ты думала! Околеванец! Пойдем в дом, а то совсем замерзнем.
Обнимая за плечи, он провел ее по коридору к запертой на ночь двери кухни. Здесь, сбросив на пол куртки, пьяные любовники повалились сверху, бесстыдно оголяясь.
Сняв со Светки многочисленные рейтузы и лосины, Сашка медленно стягивал колготки, задирая ей ноги и сразу же суя руку в промежность, тиская такую желанную пизду.
Светка была возбуждена собственной наглостью и бесстыдством. Но снова она с разочарованием нащупала совершенно мягкий член.
На памяти у нее всегда были твердо стоящие палки ее прежних ебарей, непоколебимо мужественные, неумолимо вонзающие в ее лоно свою похоть и любовь.
— А пососон? — фамильярно кокетничая, облапил ее грудь пьяный Санек. — Мне жена всегда сначала сосет.
«Так, значит, это не от холода, а по привычке», — поняла Светка, закрывая глаза от мощных толчков внутри пизды грубых мужских пальцев, ебущих ее отчаянно вместо беспомощного, съежившегося хуя. Вскоре он уснул, так ничего и не сделав.
Нарисовались теплые дни. Наверно, последние. Кружили огромными стаями грачи, бегали лисицы, зайцы, мыши, кошки и собаки. Удалось выкроить время еще для одного свидания.
Ночью Санек взял спальник и вышел во двор. Здесь он залез внутрь крытого кузова машины, развозящей археологов на раскопы, и стал ждать Светку, надеясь порадовать ее в этот раз настоящим сексом, то есть доказать свою мужественность.
Бутылка водки согревала их на пронизывающем морозце.Сашка лежал на жесткой лавке, а ей пришлось стянуть штаны и приседать над лицом начальника, которому страсть как хотелось нализаться влажной женской мякоти, пошарить там несытым холодным языком.
Светке было очень хорошо, она могла даже кончить, но было жаль прерывать трепетные муки, то приближающие, то отдаляющие наслаждение. Да и обещанного хуя хотелось попробовать.
Санек неистовствовал языком, но все было тщетно — механизм не сработал и на этот раз. Тогда он застонал и прижался всем телом к ней, как маленький ребенок, зарыв лицо в ворох ее одежд.
Они сидели еще долго, забыв о морозе, допивая водку и откровенничая. Светка втайне досадовала, что удержалась от оргазма, Санька тоже жалел, что не заставил ее кончить.
Он снова заговорил о своем:
— Знаешь, мне жена всегда сосет. А только потом я трахаюсь о нею. Она сама меня к этому приучила. Она старше меня на двенадцать лет…
Света задумалась: «Хитрая бабешка! Расслабила своего молодого супруга, приучила к пассивной роли, чтобы он не мог сам приставать к другим женщинам, а только ждал, когда ему пососут…»
Светка ерошила мягкие волосы Санька, он целовал ее щеки, уши, губы, умолял дать ему еще полизать. И тут Света почувствовала, как она промерзла.
Назавтра Санек сильно задумался о вчерашней неудаче. Может, он слишком много пьет? К тому же психическое и физическое истощение к концу сезона. Оттого, кстати, и пьет. Светка как раз проходила мимо его комнаты. Саня схватил ее за рукав, защелкнул дверь.
— Давай попробуем еще!
Света освободилась из Сашкиных объятий и неторопливо расстегнула ему ширинку. Потом взяла в рот детский хоботок, несравнимый с довольно пышными его яйцами. Сашка раскинул колени, чтобы Светке было удобнее, и закинул руки за голову.
Света поглаживала кругленькие яички, кончиками пальцев раздвигала и массировала складочки у основания члена, поглаживала кожу лобка и вокруг хуя. Саня блаженно улыбался. Внутри его полового органа росло радостное ожидание.
Саня чуть выставил лобок вперед, подталкивая хуек Светке в рот, подвигал попкой, прилаживая его поближе. Он крепче и крепче прижимался яйцами к ее губам. Светка же отсасывала от самого основания, скользила по вытянувшемуся уже стволу и напоследок сжимала губы вокруг головки, начиная обратный путь.
Саня приподнялся на локтях, потом пару раз жарко торкнулся ей глубоко в горло и выпалил, сбрасывая дыхание:
— Е-мое! Кончил!
— Поздравляю…
Светка сняла трусики, любовнички поменялись местами. Санек, взбудораженный удачей, лизал яростно и быстро, как изголодавшийся пес. Светка давно уже была мокрая от сосания хуя и ожидала скорого оргазма с чуть затаенным вздохом. И когда она кончила, они стали радоваться, как дети. Светка запрыгала, держась за плечи Сани, а тот повторял, улыбаясь:
— За это надо выпить! Это надо отметить!
Послали гонца за паленой водкой и выпили вчетвером — с художником Борисом и Димкой, шофером, которые, конечно, не знали истинной причины торжества.
Через день всю бригаду бросили на помощь ребятам с соседнего кургана, а Светку оставили на прежнем месте, где нужно было срочно зарисовать печь, уникальную находку этого сезона.
Вернулся Санек с ребятами спустя четверо суток. А назавтра Светка должна была уезжать в Москву. Санек впал в нервозность, а Светке после распитой бутылочки хотелось спать.
Он затащил ее в сушилку. Он немилосердно мял ее грудь, упираясь в нее всем крепко сбитым телом, танцующими движениями бедер ввинчивался в ее живот и чресла. Света только постанывала. Она была слишком пьяная, она без сочувствия сейчас относилась к Сашкиным стараниям реабилитироваться, то есть взять женщину простым, обычным мужицким способом.
Видимо, это-то и раздражало сейчас Санька — то, что он вряд ли в состоянии это доказать. А Санек то вгрызался в Светкину пизду пальцами, то начинал говорить про то, как ему плохо будет без нее, то высоко задирал ее ноги, закидывая себе на плечи, — «красивые, ножки, говоришь!» — то, нежно гладя по волосам, начинал вымаливать прощение. А то вдруг при этом добавлял, как будто разговаривал с собой:
— Ну да… женщина обязательно должна быть немного стервой.
Помолчав, он склонялся над ее пиздой, внимательно разглядывая ее детали, трогая шершавыми пальцами:
— Я знаю, почему ты такая отзывчивая, почему ты все время хочешь… Да у тебя клитор большой. Он находится близко к поверхности, выпирает, понимаешь? Он все время трется о трусики и джинсы… Он постоянно раздражается, и ты всегда раздрочена, понимаешь?
И, шлепая ее по заднице, добавлял ехидно:
— Нет, в свою экспедицию я тебя больше не возьму: ты мне там всех мужиков переебешь!
Светка усмехалась про себя, слушая его рассуждения. Вряд ли они еще встретятся когда-нибудь. А если это все-таки произойдет, то эта их романтическая история обязательно будет чем-нибудь испорчена. Скорее всего, обернется враждой или скукой.
Света попыталась высвободиться, а бессовестный Сашка, зажав ее плечи своими тяжелыми коленями, тряс перед ее лицом своей мягкой пиписькой, ожесточенно повторяя:
— Ну, что это такое? Ты скажи мне, что это такое! Хули он не встает-то?
— Не знаю!
Тяжело оторвавшись от мятой кучи барахла, Светка вылезла из-под мучителя и уснула.
Наступил час расставания. Они, уединившись в комнате, целовались возле собранного чемодана. Были они в куртках и сапогах. Светка быстро начала расстегивать ширинку на своих джинсах. Сашка заволновался:
— Ты что! Сейчас зайдет кто-нибудь. Выходить пора!
— Ну, Сашенька, ну прошу тебя, мы успеем! Сделай мне подарок на прощание. Ну давай!
Сашка мялся — ведь он так любил это делать! Но что-то останавливало его, как будто он по каким-то соображениям этого подарка Светке дарить не хотел. Долго он ссылался на присутствие людей близко снаружи, но уломать его оказалось все же не трудно.
Света пригнула его лохматую голову вниз, и он начал быстро лизать ей пизду, вызывая стоны удовольствия и возгласы благодарности. Она расчесывала руками Сашкины лохмы на голове, чувствуя прилив крови к лицу и чреслам. Близился оргазм. Но подлец Сашка вдруг отпрянул от нее.
— Все! — категорически отверг он страстные мольбы Светки закончить дело.
Решительно взял чемодан и поторопил ее привести себя в порядок. Света почувствовала, наконец, что ей пора уезжать. Пора! В сопровождении Саши и Бориса она вышла из дверей базы, расцеловав на прощание дежурного Виталика.
В привокзальном буфете, разлив сто граммов на двоих, любовники выпили прощальную и заели сухим бутербродом с сыром. Из репродуктора неслись отчаянные призывы Земфиры: «Не отпускай меня, не отпускай…»
Все было романтично, все было так, как и следует быть при расставании. Света чертила пальцем слово «люблю» на запотевшем стекле автобуса, а Сашка старался изо всех сил разобрать написанное. Он просил повторить губами, но автобус тронулся, развернулся и укатил прочь.
На Курском вокзале ее встретил верный Лешка, соскучившийся и уже знавший о Светкином романе по ее телефонным звонкам. Он рад был видеть ее живой, невредимой, разрумянившейся и поздоровевшей на работе в полевых условиях.
В Свиблове они зашли в ночной магазин, купили четвертушку водки «Спартак», кусок сала, а в шесть утра выпивали на Светкиной кухне, прежде чем завалиться в постель после такой долгой разлуки. И как непривычно и радостно было Светке снова ощутить прижавшийся к ее животу Лешкин хуй — прямой, как кол, и упругий. Без дураков.
А вечером Света, накинув Лешкину рубашку, протирая глаза, подбежала к трезвонящему на кухне телефону и услышала в трубке знакомый звонкий голос из археологического далека:
— Ну, здравствуй, коза! Это Санек…
Веа Литта