Начало приближения конца…
Никогда не известно кто прав, но всегда известно, кто главный. Закон Уинстлера
Испытательный стенд оборудован с интимным смыслом — кресло и широченный диван, прозванный «батут». На службе — научный сотрудник, а в быту — любительница фактурных мужчин Зоя Ивановна и практикант Андрей закончили полуночный ужин.
— Производственная практика неделю. В последнюю ночь — зачет… Стенд служит для испытания амортизаторов, — плотоядно скалясь, Зоя Ивановна подводит Андрея к покрытой подушечкой-думочкой металлической платформе и усаживает его на нее.
— Конструкция раскачивается вибратором. Включаю резонансный режим.
Андреи начинает подпрыгивать, словно жокей в Ливерпульском стипль-чезе.
Руководительница расстегивает зипе на белесых джинсах практиканта — только «джиг» раздается — и запускает руку внутрь. Закатив глаза, студент начинает мычать, слегка откидываясь назад. Научная сотрудница интригующе медленно приподнимает край кургузой юбки, открывая пейзаж с ухоженным, подстриженным газончиком, и, проявив снайперские способности, ловко надевается на конец…
Сибаритски развалясь, Зоя Ивановна возлежит в расслабленной позе утомленной Венеры, специально выставив на обозрение многообещающую наготу, — любуйся, красавчик!
Прикрыв глаза, блаженствует, плывя на нежных волнах грез. С девичества мечтала о пожилых джентльменах с солидными счетами, о молоденьких мальчиках, добивающихся права открыть ей дверь «роллс-ройса», о том, что будет лечить внезапную мигрень омарами, а хандру — купаниями голышом на личном острове в Карибском море. Какой сладкий этот амурчик.
Вспомнилось:
«Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…»
Сейчас начнет ласкать ее отзывчивую грудь, ненасытную писечку, — какое смешное слово, и вновь поплывут в бархатную страну удовольствия.
Очнулась мгновенно. В комнате ничего не изменилось, если не считать водочного духа. Андрей, вальяжно развалясь в кресле, отхлебнул из стакана и зубасто проржал:
— Очухалась, эротоманка?
Зоя не вскрикнула, не шевельнулась, процесс мышления прекратился, однако тело продолжало нагло себя предлагать — полусогнутые ноги остались распахнутыми.
— Запомни, теперь ты не начальница, а блядь… Дошло?
До нее дошло, что попала в неслабый переплет. Муж ей всегда говорил: «Если я выебал, значит, мы выебали, если тебя выебут, значит, нас выебут!» Похоже, поймала приключении не только на задницу.
— Я хочу наконец… — робко промямлила она, но Андрей перебил.
— Хочешь на конец. Неутомимая лошадка, — практикант показал руководительнице «козу» и протянул бутылку. — Выпей!
Последнее восклицание помогло Зое выйти из состояния тупого транса. Пора было объяснить, кто здесь начальник, а то действие разворачивается не только не по твоему сценарию, но и без твоего даже пассивного участия. К такой роли она не привыкла.
— Не буду, — Зоя зачем-то прикрыла ладонью расфуфыренный лобок.
— Тогда засуну в пизду по самое донышко!
Через несколько секунд кандидат технических наук сидела с заломленными руками, запрокинутой головой, горлышко стучало о передние зубы и только буль-буль-буль, а в ушах звучало:
«Гоп-стоп, Зоя, кому давала стоя?..»
Процедура завершилась, когда бутылка опорожнилась на добрую половину.
— Готова к употреблению, — довольно констатировал Андрей. — Орел — спереди, решка — сзади.
Он высоко подбросил монету. Получилось — спереди. В ответ интеллектуалка продемонстрировала международный жест и мгновенно получила добротный удар в ухо, после которого полетела впереди собственного визгливого возмущения, по дороге теряя похотливую любовь к молоденьким мальчикам.
Перекрывая звон в ушах, Зоя тривиально взвыла:
— А-а-а… — голос был настолько пискляв, что походил на самое верхнее соль-диез фортепьянной клавиатуры.
Подойдя к распластавшейся женщине, Андреи криво усмехнулся.
— Если не будешь паинькой, так отретуширую…
Научная сотрудница ухватилась за ногу студента и плаксиво запричитала:
— Я могла бы на худой конец…
— Закрой ебальник! Разве этот конец худой? — практикант потряс перед ее лицом своими богатыми причиндалами. — Еще раз вякнешь, пройдусь но твоим фарфоровым зубам, как по клавишам фортепьяно.
Зоя попыталась подняться, заискивающе взмолясь:
— Можно я сяду наконец… — и тут же осеклась.
— Заткнись, сука!
Сказанное затем она не расслышала, так как получила свирепый удар в зад и, стартовав из положения «на четвереньках», исполнив несколько фигур высшего пилотажа, растянулась на любимом рабочем месте — диване-сексодроме.
Лишившись иллюзий, команду «на пол, раком» выполнила угодливо быстро. Затем крутила бубен, изображала санки, стояла минаретом, складывалась цветком лотоса, выполнила мельницу. Побывала распластанной камбалой и разлапистой черепахой, дойной коровой и квохтуньей куропаткой, лихой всадницей и ржущей кобылкой.
Когда он закончил, Зоя опять попыталась подняться, но, получив звонкий шлепок, до хруста прогнулась дугой, просительно запрокинув голову и задрав раздвинутые ягодицы. Во рту забил соленый фонтан, а встречным планом пронзила, разодрала бутылка и… обожгла сорокаградусная.
В помутневших глазах все поплыло, похотливое удовольствие перешло в экстаз и, задергавшись, она впервые в жизни осознала себя полноценной сучкой. Предвкушая то, что будет затрахана по самое не могу, она была полна надежды, что это не конец
Александр Шарк