Любовные импровизации под взглядом Пиночета
Рассказ из 70-х
— Можно померить твое платье?
— Конечно.
— Почему мне так приятно раздеваться, болтая с тобой?
Подруги были студентками, но имели разный жизненный опыт. Ванда уже успела родить ребенка, а Белла была девственницей и стеснялась мужчин.
— тебе приятно вести себя свободно, не переживая об ответной реакции.
— Зато ты, наверно, всегда свободна в чувствах!
— Хм… Один раз я дала себе волю и было такое…
— Расскажи! Я никому…
— Ладно, — Ванда задумчиво погладила плечи Беллы.
— В семьдесят третьем меня послали на Всемирный фестиваль молодежи. Сумасшедшие дни в Берлине! Июль перетекал в август, улыбки — в поцелуи.
Я познакомилась с чилийцем Паоло и сошла с ума от свободы и его черных глаз. Комета любви обвила нас невидимым хвостом и дохнула мне между ног — я не замечала, как раздвигала их, когда Паоло начинал меня обнимать, — он входил в меня так естественно, будто мы родились одним целым, врывался в меня, как пес-спасатель в задымленную комнату, ибо я задохнулась бы от страсти, если бы он не ответил на мое чувство! Он ласкал меня — и комета находила орбиту, иначе я просто сгорела бы в пламени желания.
Мы не спали сутками, а Паоло при этом умудрялся выступать с коммунистическими речами. Решили, что я с ним уеду в Чили.
Но вот Паоло должен был идти на собрание, и я напросилась… кроме него, там было еще четверо — тоже чилийцы. Помню портрет Альенде, слова («социализм», «Брежнев»…
А мне нравилось танцевать под джазовую музыку с другом Паоло — волосы у него были светлые, глаза серые, кожа смуглая, а улыбка потрясающе обаятельная! Я вдруг ощутила к нему нежное отчаянное чувство, меня охватила какая-то тоска, хотелось погладить по голове этого мальчика, приласкать его. Мне казалось, если он не ляжет со мной, то я просто умру!
Я призналась Паоло, что увлеклась его другом, а он ответил, что не вправе ограничивать мою свободу. И так мы танцевали и потихоньку целовались, пока остальные курили и спорили, и в конце концов спрятались в свободную комнатку и занялись любовью. А потом он ушел и опять стал беседовать с Паоло, будто ничего не случилось.
А я выпила еще. Потом стала танцевать с другими, а огонь все горел во мне — желание не покидало меня, я махнула на все рукой… и переспала с другими друзьями Паоло тоже. Я захотела сделать подарок каждому! Мне нравились они все… что я могла поделать?
Почему, когда злой эгоист, не обращая внимания на отказ, насилует жену под флагом супружеского долга, это считается нормальным, а когда чувственная женщина отдается по любви нескольким сразу, это считается грехом? У тебя большие глаза? Я тоже была шокирована, когда протрезвела, тем, что сделала, и решила, что Паоло перестал уважать меня. Напрасно он меня искал — я сбежала, не оставив адреса!
А в сентябре узнала, что в Чили произошел переворот. Понимаешь, Пиночет перестрелял всех этих ребят и Паоло… Мне кажется, они что-то чувствовали… было что-то в них… гордое спокойствие. Говорят, что перед расстрелом люди вспоминают самые красивые минуты жизни. Я уверена: они вспоминали и меня — сладкую, нежную полячку.
Знаешь, когда они танцевали, взгляд Пиночета, наверное, уже искал их, и по мне он, наверное, шарил. Мы танцевали джаз, и в нем «остались только девушки» — одна я смогла сбежать от жуткого взгляда. Тогда, в сентябре, я не стала делать аборт и родила дочь… несчастной чилийской революции. Так странно, правда?
— А как ты любила их?
— О, ты хочешь, чтобы я показала? Ну например, поза всадницы…
— У меня от твоих рассказов кружится голова… Ты можешь влюбиться и в женщину?
— Помнишь последнюю фразу фильма: «У каждого свои недостатки?..»
Люся Бабочкина