Любовь в автобусе. Часть 2
— Я грежу? — спросил я голосом, которым с трудом управлял. — Ущипни меня! Я не верю, что ты существуешь.
— Ущипнуть? — переспросила она нежно и сразу же приступила к тому, о чем говорила.
Она быстро расстегнула молнию на ширинке, и все мои позвонки пронзил ток, когда ее нежные мягкие пальцы скользнули внутрь и осторожно сжали яички, а затем ее рука захватила и начала трясти член.
Другой рукой она стянула трусы вниз так быстро и проворно, что я не успел оглянуться, как они уже лежали маленьким белым облаком около ее ног. Она подняла их и положила за спину.
— Ласкай меня, — прошептала она страстно, — ласкай меня там, ты знаешь где и как… Немного высоко, подожди минуточку, я спущусь немного вниз и тебе будет удобнее.
Она вытянулась так, что уже полулежала на сидении. Заманчиво показался темный лобок, и слегка загорелые полные бедра немного раздвинулись. Ее серые глаза с необыкновенным восхищением разглядывали мой член.
Она была околдована видом этого крепкого, но немного тупого орудия. Конец был обнажен, и она могла хорошо его рассмотреть. Моника подняла джемпер и открыла мне свою соблазнительную грудь.
— Поцелуй, — попросила она, — пососи соски, пока они не станут твердыми. Я люблю это, и хотела бы, чтобы твоя большая штука тоже целовала мою грудь.
— Она вздохнула и задрожала.
— Миллион за кровать и маленькую комнату для нас! — прошептала она. — Я хочу отдаться тебе. Ты должен сделать это для меня, — продолжала она. — Тебе для этого нужно только, чтобы я раздвинула пошире свои бедра. Я с ума схожу от одного вида твоей штуки. Я почти чувствую ее у себя внутри.
Я стал осторожно ласкать ее мокрую щель, раздвинул скользкие губы и нащупал маленькую твердую кнопку — ее клитор. Она извивалась от удовольствия под моей рукой, затем положила свою руку на мою и стала регулировать такт и силу моих прикосновений. Ее другая рука быстро схватила мой член и начала, наконец, ублажать его всерьез.
— Когда я буду заканчивать, я ущипну твою руку, — прошептала она. — Я могу закричать, но этого делать нельзя, поэтому я прикушу губу и спрячу свой рот в твоем. Сделай это сперва для меня, а потом я поласкаю тебя. Я закончу быстро и, может быть, смогу насладиться дважды, прежде чем ты один раз.
Ах… скорее… Как раз здесь… Продолжай немного сильнее… Так, теперь хорошо, я сейчас кончу… Что за наслажденье! Я упаду в обморок! Сильнее… Потом я получу тебя, я хочу сесть на него, ты должен взять меня… Хорошо!.. Теперь быстрее… еще быстрее, еще… Любимый, мы должны снять комнату в Питео. Я хочу отдаваться тебе всю ночь! О, я кончаю… мне кажется, что я умираю…
Низ ее живота быстро двигался, она крутилась под моей рукой, выставляя свои прелести. Увидев, что она уже не может сдерживать свой восторг, я наклонился к ней и заглушил ее крик поцелуем, впившись в ее мягкие дрожащие губы. Ее рука продолжала усердно ласкать мой член. Наше место было очень удобным и мы нисколько не рисковали. Я мог свободно насладиться, испустив свое семя.
Неожиданно Моника нагнулась и начала его сосать. Ее рот бы такой же нежный и мягкий, как и ее глубокая и горячая щель, а усердный язык вызывал такое восхитительное наслажденье, какого я никогда не испытывал раньше. Мне казалось, что оболочка члена не выдержит, и он разорвется. Но Моника, не останавливаясь,- упивалась сверх всякой нормы.
Наконец она насмешливо взглянула на меня.
— Теперь можешь насладиться ты, — сказала она, поднимая голову от моей шишки. — Ты можешь быть совершенно спокоен, когда будешь кончать. Можешь брызнуть мне прямо в рот. Пусть тебя не беспокоит ложная деликатность. Я люблю это, и сама, лаская себя, закончу в ту же минуту, как ты наполнишь мне рот.
Она снова стала сосать, а ее левая рука скользнула вниз по ее ровному, гладкому животу, и палец погрузился во влажную щель. С восторгом я наблюдал, как она начала ласкать себя. Широко раскрыв свою щель большим и указательным пальцами, средним стала возбуждать себя.
Почувствовав, что скоро кончу, я старался сдержаться, чтобы возможно дольше продлить наше наслаждение. Я ласкал ее грудь, обнимал руками ее зад и, наконец, всунул указательный палец в ее чувствительный центр. Она забилась в конвульсиях, и я не мог больше сдерживаться. Я с силой брызнул семенем меж ее старательно сосущих губ. В это же мгновение я заметил, как ее дрожащая рука тоже вызвала у нее очередной оргазм.
Через минуту мы спустились с небес и молча сидели рядом. Ее рука продолжала держать мой член, а мой палец все еще был глубоко в ее отверстии. Некоторое время мы продолжали так сидеть, и со стороны показалось бы, что просто два человека сидят рядом и только их лица несколько краснее обычного.
До Питео оставалось всего пару миль, однако Моника не успокоилась. Она хотела еще раз испытать оргазм, хотела, чтобы я все-таки ввел в нее свой член. Как это можно было осуществить, я не представлял, но она быстро сообразила. Моника поднялась и тихонько пробралась в темное место на заднем сидении автобуса. Она нагнулась вперед, оперлась горячим лбом в холодное стекло, и, подняв юбку, выставила зад.
— Приди ко мне сзади, — попросила она. — Я хочу это сделать, прежде чем мы приедем в теплое любовное гнездышко в Питео. Введи его до основания. Подожди, я помогу ему стать большим и крепким.
Моника начала быстро и нежно трясти его, пока он не приобрел свою боевую форму.
— Теперь быстрее ко мне, — приказала она и нагнулась вперед.
Ее щель жаждала насладиться моим героем. Я прижал Монику, и мой кумир скользнул в ее влажную теплоту. Я начал быстро двигать им, так как свет города уже появился в окне. Моника тоже, видимо, заметила это и стала торопиться. Я почувствовал, что она начала помогать мне, возбуждая себя рукой.
— Заканчиваю, — стонала она, — так… так… Ах!.. Хорошо!.. Спускай скорей… Ты кончаешь? Теперь я. Ты мой! О, Боже, как прекрасно! Я хочу отдаваться тебе всю ночь!.. Теперь подожди, пока я приведу себя в порядок. Иди вперед, на наше место.
Утомленный, чувствуя легкое головокружение, я сел на прежнее место. Вскоре подошла Моника. Села рядом и сразу же, скользнув рукой между моих ног, стала его гладить.
— Надо, чтобы он хорошо выглядел, когда мы приедем и остановимся в отеле, — рассмеялась она.
Я не возражал.