Лучший оргазм
Что скрывать — женщин у меня было много. И, естественно, отнюдь не только свободных, на все готовых девиц. Мною скорее владел именно охотничий азарт, древний инстинкт соперничества, и оттого казалось особенно привлекательным очутиться в постели чьей-то чужой подруги или жены.
Ну и, конечно, не раз приходилось спешно, в самый неподходящий момент покидать «поле битвы». Если повезет — одеваясь за пять секунд, в худшем случае вообще налегке.
Но до того момента мне всегда удавалось вовремя исчезнуть с «места преступления». Исключительно по благородству натуры, чтобы не подставлять очередную свою пассию, а вовсе не потому, что я боялся за собственную шкуру. Физической силой меня Бог не обидел, как-нибудь справлюсь даже с очень недовольным моим присутствием соперником, — так я, не без оснований, полагал. Хотя случая проверить не представлялось.
С Бетти все поначалу шло, как всегда. Да, я знал, что у нее семья, она сама этого не скрывала, но в подробности не вдавалась. У нас получилась любовь с первого взгляда, когда при виде женщины у мужика сразу встает, а она, соответственно, готова немедленно опрокинуться на спину и раздвинуть ноги.
Тут уж не до разговоров о чадах и домочадцах — поскорее бы найти подходящий уголок, где можно приступить к делу. У нас с Бетти ситуация складывалась на редкость удачно. Она сообщила, что дома нынче совершенно одна, нам никто не помешает… и почему бы мне не зайти пропустить стаканчик мартини… Я чувствовал, что женщина завелась дальше некуда, и не видел причин ей отказывать. До стаканчика чего бы то ни было дело не дошло: на десерт Бетти подала мне себя, что было совсем неплохо.
Однако завершить удачно начатое нам не довелось. Я вовсю обрабатывал красотку, когда она вдруг испуганно ойкнула и уставилась куда-то за мое плечо. Соскользнув с нее и обернувшись, я увидел… вовсе не разъяренного мужа или бойфренда, а вторую женщину, постарше. но еще более прекрасную, чем Бетти. Единственным недостатком ее внешности был направленный на меня пистолет.
В таком положении голым и под дулом достаточно серьезного оружия чувствуешь себя, признаться, отвратительно. Не говоря ни слова, красавица жестом приказала моей подружке убираться, что та и сделала, вылетев из спальни пулей. Мне же явно не рекомендовалось производить резкие движения. Оставшись со мной наедине, решительно настроенная особа сказала:
— Ты покусился на мою собственность. Элизабет принадлежит мне. А я таких вещей не прощаю. Не ей: она — убогая, озабоченная дура. Но с тобой разговор иной.
— Вы собираетесь меня убить? — поинтересовался я, силясь улыбнуться и в то же время понимая, что узнал ее: передо мной стояла вдова финансового магната Гера Баррет, о которой давно ходили упорные слухи, будто она в сексе отдает предпочтение женщинам.
— Может быть, — серьезно кивнула она. — Если ты хотя бы один раз дернешься или сделаешь что-то не так. Но я бы могла ограничиться менее жестокими мерами. Я полагаю, ты заслуживаешь наказания — и ты его получишь.
Психопатка, подумал я. Причем взбешенная. К тому же она на дух не переносит мужчин. Но черт, как же она была красива в своей ярости, в своем презрении! Такие лица на римских монетах: четко очерченные, с печатью ума и силы. Потрясающая женщина.
Несмотря ни на что, у меня вновь возникла мощная эрекция. Безусловно, Гера это заметила. Ее губы презрительно дернулись, когда она, не опуская пистолет, наощупь нашла в ящике стола пару наручников и вплотную подошла с ними ко мне.
— Мы могли бы договориться, — я ощутимо нервничал и не мог этого скрыть. — клянусь, я понятия не имел, будто оказался на чужой территории.
— Заткнись, — приказала она, защелкивая наручники на моих запястьях. — Или я тебя уничтожу. Подними руки.
Я счел за лучшее не спорить и через мгновение оказался прикованным к металлическому брусу, укрепленному над постелью: очевидно, дамочки любили так развлекаться. Но я-то не отношусь к числу поклонников садомазохистских штучек, и…
Гера Баррет наконец избавилась от оружия и деловито нацепила мне на глаза плотную черную повязку. Теперь я был лишен возможности видеть ее, следить за ее действиями, и мог лишь по звуку догадываться, что она делает и что намерена предпринять. Ее рука коснулась моей мокрой от пота кожи — сильная, сухая ладонь прошлась сверху вниз по спине и ягодицам, заставив меня вздрогнуть.
— Красивый, — констатировала она. — Отлично сложен. Хорошо следишь за своим телом. Женщинам нравятся такие, да, Саймон? Тебе редко отказывают в близости. Но ты все равно предпочитаешь брать чужое. Ты что же, сексуальный клептоман, так? Это плохо, Саймон.
Какое-то время она перемещалась по комнате, и вряд ли бесцельно. Когда она вновь подошла ко мне, я ощутил прикосновение чего-то холодного, узкого и длинного, легко догадавшись, что Гера вооружилась кожаным хлыстом. Черт, вот черт. Она что, собирается…
— Эй, ты спятила, — мне самому стало противно от того, как придушенно прозвучал мой голос, выдавая страх, — не смей бить меня! В конце концов, мы цивилизованные люди, я тебе не раб, ты не имеешь права!..
Не скрою, я позорно испугался того, что она действительно может это сделать. Меня абсолютно не возбуждала перспектива быть высеченным, да еще женщиной. К тому же это было несправедливо! Я даже не успел кончить с Бетти, я не сделал ничего такого, за что меня нужно было подвергать такому унижению.
Гера молчала. Я слышал ее участившееся дыхание. Наверное, в этот момент она пристально разглядывала меня, наслаждаясь моей беспомощностью, вдыхая запах моего ужаса, увеличивающегося от того, что она оттягивала момент расплаты. Мне казалось, еще немного — и я просто потеряю сознание.
Тут я ощутил, как ее пальцы скользят по моему животу, перебирают
волоски на лобке, прикасаются к подобравшейся мошонке. Она сжала мои яички в ладони — не слишком сильно, словно играя ими. А затем прильнула ко мне пылающим лицом, и ее язык быстрыми, влажными касаниями принялся забавляться с моим членом.
Она, однако, знала, когда следует остановиться, и некоторое время терзала меня, подводя к самому пику наслаждения и в последний момент отстраняясь, очевидно понимая, как больно ноет у меня внизу живота от этих изощренных манипуляций.
Я извивался в наручниках, переступая с ноги на ногу, но не в состоянии хоть чем-то помочь себе. Гера продолжала мучить меня, лаская мне бедра и ягодицы, ощутимо пощипывая, прикусывая самые чувствительные места на моем теле. Если я позволял себе слишком громко застонать или как-то еще выразить протест, она награждала меня довольно болезненными шлепками, как могла бы наказывать нашкодившего мальчишку.
— В последнее время мне больше нравились женщины, — промурлыкала она, — но на самом деле вы, мужчины, более чувствительные и нежные существа. Видел бы ты себя со стороны, Саймон. Какая прелесть!
Она просунула руку мне между ног, щекоча промежуток между мошонкой и анусом. Я был готов не то заорать, не то немедленно взорваться, забрызгивая семенем все вокруг.
— Да, — выдохнула она. —Да, Саймон, мой милый…
И вдруг, ловко обвив мои бедра ногами, повисла на мне, буквально вобрав в себя мой изогнувшийся от вожделения член. Я едва удерживал равновесие — вес обоих теперь приходился на скованные запястья, в кожу которых впивалась сталь наручников. А Гера двигалась, постанывая, ежесекундно кончая, ее губы слились с моими, язык проник глубоко мне в рот и метался там, сплетаясь с моим собственным.
Странно, но своего оргазма я не помню. Просто перед глазами вспыхнули тысячи золотистых искр… и в следующий момент я обнаружил, что лежу на спине, в постели, без всяких наручников, а Гера нежно целует меня.
— Господи, ты умудрился напугать меня, — улыбнулась она. — С тобой все в порядке? Ты отключился. Я подумала, что ты мог умереть… и…
— Еще бы, — с трудом кивнул я. — И ты до конца дней своих винила бы себя в моей гибели. Но раз этого не случилось, может быть, попробуем еще раз?..