Дефлорация

По утрам мать вечно ни к селу ни к городу вспоминала вдруг, что она моя мать, и потому, заметив аккуратно застеленную постель, начинала орать как ненормальная:

— Ты что, дома не ночевала?

— А ты? — вяло огрызалась я.

Она никогда не отвечала, потому что считала меня малявкой, которая вообще не смеет задавать ей такие вопросы. Собственно, она никогда и не орала слишком уж подолгу, поскольку не была уверена, действительно ли я не ночевала. Она ведь сама приходила под утро, откуда ей было знать.

Просто когда она была дома, моя постель никогда не бывала заправлена в семь утра. Это и наводило ее на мысли о моем отсутствии ночью, хотя и не давало уверенности, что это не безобразные мстительные розыгрыши.

Наверное, при таком раскладе я должна была стать блядью. И из чувства мести, и просто потому, что все очень удачно располагало к этому. Дело было лишь за объектами влечения, которые меня почему-то успевали разочаровать раньше, чем я успевала им отдаться.

…И все-таки Он наконец явился — моя первая, великая, романтическая любовь. Вообразите волосатого, небритого музыканта из ресторана, куда меня по возрасту пока не пускали, и потому Он казался мне настоящим пришельцем из другой, пока абсолютно недоступной мне жизни.

«Пришелец» решил лишить меня девственности днем, по-быстренькому, поскольку вечерами работал, возвращался не раньше двух ночи, и мой визит вряд ли мог состояться в это время. Правда, днем у него дома была мать, но он считал, что она не помешает этому мероприятию.

Напоив меня для начала коньяком, полагая, что это подействует как обезболивающее, он не рассчитал дозу. Я уже не контролировала происходящее и потому начала громко вопить, когда этот тип с его огромным членом и полным отсутствием какой-либо сексуальной культуры — естественно, на черта она ему сдалась при его-то сокровище — принялся за эту процедуру, хотя я из-за боли моментально передумала лишаться девственности и умоляла перенести все на другой раз.

В другой раз я честно-честно опять легла под него… Все- таки он протолкнул его, прикрыв мне рот и позволяя искрам сыпаться из глаз. При этом за дверью разоралась его мать, которая не решалась войти, но возмущена была почему-то именно моим поведением. Как будто это я здесь насилую ее сына, а не наоборот. И тут я свою любовь возненавидела. Минут на пять. Пока он не кончил. Затем моя ненависть прошла, потому что он сказал, что так бывает у всех.

…Вернувшись в тот день домой, страшно гордая выдержанным испытанием, я сняла окровавленные колготки и трусы, влезла в ванну и, продолжая всхлипывать в теплой воде, наконец спокойно осознала произошедшую перемену: я стала женщиной.

Утром мать забежала, чтобы, как обычно, переодеться перед работой и проверить, не пропускаю ли я школу, и, кажется, в первый раз была удовлетворена моим поведением. Я спала как убитая. Вскочить без десяти семь на этот раз было невмоготу, да и, собственно, незачем…

Через неделю я вдруг с удивлением осознала, что женщиной, кажется, не стала. А если и стала, то какой-то странной. По крайней мере, больше у нас с музыкантом ничего не получалось. Все было еще хуже, чем в первый раз. Но если в первый раз этому были какие-то логические объяснения, то теперь объяснения тому, почему внутри все сжималось, так что член не входил, не было.

После нескольких неудачных попыток мы с сексом завязали. Он не настаивал. Ему льстило одно то, что он лишил кого-то девственности. Вопрос, как это сделано, не его проблема. Он сам для себя придумал объяснение, которое ему ужасно понравилось: столь огромный член, как у него, не каждой и подойдет.

На этом мы и расстались. А что ему было делать со мной? Девок и без того хватало. И я вдруг осталась одна, не совсем понимая, кто я теперь. Женщина или нет?

У моих подруг такого не было. Они говорили, что им нравится. И я говорила, что мне нравится. Нельзя было показать кому-то, что ты не такая, как все. Но, однако, мне срочно требовалось подтверждение, что я такая, как все.

И я, не раздумывая, согласилась на предложение того, кто мог это подтверждение мне дать. Так появился в моей жизни второй мужик…

Страшно мне стало, едва мы вошли в квартиру. У меня даже заурчало что-то в желудке и свело судорогой все тело, которое совсем некстати и очень отчетливо вспомнило первый опыт.

Естественно, что опять ничего не получилось. Он был в бешенстве. Ему казалось, что я капризничаю. Он валялся голый с торчащим кверху маленьким членом посреди дивана и стучал кулаком по стене:

— Ну ты же сама меня потащила! Ты решила поиздеваться?!

— Извини. — Я размазывала слезы по лицу.

Все было непонятно. Ведь член у него раза в три меньше, чем у музыканта, но ощущения столь же невыносимые. Я думала, что дело в размерах. Но это оказалось явно не так.

Две недели после этого я ходила в школу и по магазинам окольными путями, стараясь не выходить на широкие улицы, потому что мне было невыносимо страшно, что этот второй откуда-нибудь появится и опять будет возмущаться, что я его кинула. Эксперименты я решила больше не ставить, сведя их все к спасительному объявлению, увиденному в одной газете: «Сексолог. Принимает по…»

Но он принимал не бесплатно. Его услуги стоили маленького состояния вообще-то. Однако деньги должны были появиться. Предстоял мой день рождения, и все родственники уже интересовались, что мне подарить.

— Ничего, пожалуйста, — умоляла я. — Подарите деньги, все равно ведь купите что-нибудь неподходящее.

Они пришли и честно подарили деньги. Но уже сразу после праздника мать подсчитала их количество и прикинула, что сможет сэкономить этой зимой на покупке массы вещей для меня. Я могу купить все это сама из подаренных денег..

— В конце концов, — заявила она, — и так до черта истрачено на всех друзей и родственников! Я даже отказала себе в покупке новых духов! «Господи, почему ко всем проблемам у меня еще и молодая мать?» — не могла я взять в толк.

Тем не менее на следующий день я сгребла всю сумму и отправилась к врачу. Лучше разборки с мамой, чем такие пробы и ошибки.

А доктор внушал доверие, он сидел серьезный, в очках и, в сущности, был единственным светом в окне. В тех словах, которые сумела подобрать, я объяснила ему суть проблемы.

…Потом были иглоукалывание, гипноз, беседы. Он задавал откровенные вопросы. Я откровенно отвечала, хотя краснела и покрывалась испариной от ужаса.

Через неделю он сказал, что я должна попробовать сделать все сама. Пальцем. Я попробовала и сообщила, что пальцем тоже больно.

— Должно быть приятно. Надо продолжать… — настаивал он.

Я продолжала еще недели две, пока длилось лечение. Больше всего мне хотелось, чтобы он сам все это и сделал. Ну почему я должна искать какого-то мужика, который сделает все непонятно как и сведет на нет тяжкие труды доктора.

Но мой доктор упорно не предлагал мне свою помощь, а я, в свою очередь, ничего о своем затаенном желании сказать вслух, естественно, не могла. И мы расстались вполне спокойно, когда он, с моих слов, убедился, что все в порядке…

И я превратилась в испуганного жизнью зверька. Зверька, который включает инстинкты и живет в соответствии с ними, потому что не располагает опытом и умом. Следуя инстинктам, я отсеивала всех, кто не годится в сексуальные муляжи. И в итоге вычислила то, что было самым подходящим.

Он был старше меня лет на двадцать. И клеиться начал вроде бы шутя. Нас столкнуло в случайной компании, а он не знал, о чем можно говорить с девушкой, которая еще ходит в школу. Но неожиданно для него девушка ответила всерьез…

В начале мы долго целовались, потому что поцелуи возбуждали. Я это чувствовала и сама, и еще так советовал доктор. Ну, про доктора я ему, конечно, не сказала. Это было совсем ни к чему. А когда он сообщил, что больше не может, я велела ему лечь на спину и уселась сверху:

— Лежи. Я все сделаю сама!

Взяла его член в руку и, почти не дыша, стала вводить его туда, где он должен быть. Очень медленно, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. Боли не было. Это было счастьем.

Еще я поняла, что этой ночью должна выбирать только активные позы, дающие мне полную свободу действий, ибо доверить мужчине столь хрупкое, еще не опробованное сокровище я пока не готова. Но мужчина был не против, хотя под утро, когда еще не рассвело, с легким удивлением поинтересовался:

— Откуда столько умения?

— Опыт, — небрежно бросила я.

Ну что же. Первая победа в этой дурацкой жизни была одержана.

Елена Черданцева