Бессмертная страсть
Могу сказать честно: до Энджел мне не встречались женщины, хотя бы отдаленно похожие на нее. Я подозревал, что во всем мире она одна такая. Удивительная. Необыкновенно красивая.
Нежная и страстная в постели. О да! С первого же дня нашего знакомства постель стала центром нашей маленькой личной Вселенной, и я едва замечал, как пролетают дни в горячке все возрастающей страсти, которую Энджел разжигала во мне.
Она была очень опытной, и я как-то сразу сдался, позволив ей вести в сексе, как в танце. Она превратила все мое тело в сплошную эрогенную зону, так что очень скоро каждая клеточка, каждая частица моей плоти мгновенно откликалась на прикосновения ее ласковых рук, гладких и теплых губ…
— Хороший мальчик, вот хороший мальчик, — шептала она. — О, Эндрю… не надо ничего делать, я сама подарю тебе радость…
Я привык полностью ей доверять и ничему не удивляться. Энджел была весьма изобретательна, она делала секс игрой с непредсказуемым финалом, пуская в ход любые атрибуты сладостно-извращенных ласк.
Нежность могла мгновенно смениться жесткостью, требовательность — полной покорностью и подчинением с ее стороны, словно скажи я ей завтра: «Умри!» — и она сегодня уже умерла.
…Вот она, голая, простирается у моих ног и облизывает каждый палец на моих ступнях, медленно поднимаясь все выше, пока мой пах не загорается жаром животной похоти, и ее губы, обхватывающие изогнувшийся от напряжения член, перевитый пульсирующими фиолетовыми венами, — как прохладный дождь для умирающего от жажды в пустыне.
Ее ловкий бархатный язык скользит по коже мошонки… Я кончаю ей в рот, вжимая ее лицом себе в пах, и ощущаю себя на вершине мира, я — господин, и все женщины на свете созданы лишь для того, чтобы мне служить!
Потом картинка меняется, и уже я сам, отдаваясь на ее волю, лежу на животе с приподнятой задницей, а пальчики Энджел массируют мне анус, проникая все глубже между до предела раздвинутыми половинками ягодиц, сфинктеры конвульсивно сжимаются в предвкушении боли — у меня до Энджел не было такого опыта в сексе, и потому в первый раз кажется немного страшно и непривычно, — но никакой боли нет, а она, склонившись надо мною, уже целует меня в основание позвоночника, заставляя содрогаться в экстазе.
Ей нравился анальный секс, в этом Энджел — мастер экстра-класса. Сопротивление бесполезно. Если начать слишком возражать, она вполне может призвать к порядку ощутимым, жгучим шлепком. Это тоже часть игры, кожа становится особенно чувствительной, а сама Энджел — нежнейшей из женщин, она так исступленно целует покрасневшие места… С некоторых пор я даже провоцирую ее, заставляя вспылить, ожидая, что она, выведенная из себя, ударит меня…
Я тоже проникаю в нее сзади, она сама рукой направляет мой лингам в свои «нижние врата», жаркие и восхитительно узкие, хищно стискивающие мою плоть и дарящие острейшее наслаждение, несравнимо более сильное, чем при «обычном» соитии с женщиной; в Энджел ничего обычного, обыденного просто не может быть. Я это знаю!..
Я вижу в зеркалах, которые в ее спальне повсюду, как все происходит между нами, меня восхищает не только Энджел, но и мое собственное тело. Я не страдаю нарциссизмом, о нет, но я красив, это объективно так, мое тело вполне достойно того, чтобы им восхищались — недаром Энджел любит говорить, как я совершенен, произносить это вслух.
Потом, когда появился Стив… ну, это было словно абсолютно естественно. Благодарный зритель и третий участник наших игр — да все что угодно. Странно, его присутствие с самого начала не шокировало меня. Ведь я привык доверять Энджел безоглядно.
Но когда я сам, в свою очередь, смотрел, как Стив совокупляется с нею, мне хотелось, чтобы он… – они оба, вместе или по очереди, не важно — обращали все свое внимание на меня, а не друг на друга.
Их тела, распятые одно на другом, доводили меня до самого безумного вожделения, и я вклинивался между ними, и они принимали меня, так что я уже не понимал, кто из нас где, мы были как бы триединым существом, полностью поглощенным самим собою.
Трепещущий бугорок клитора Энджел под моими губами сменялся фаллосом Стивена и наоборот; ее пальцы, проникающие в мой анус, вдруг словно делались крупней, решительнее и жестче, и я не сразу осознавал, что мёня ласкает уже Стив, так же, как я мог легко выйти из вагины Энджел и тут же кончить в отверстие нашего третьего друга.
А иногда я даже забывал, кто я вообще, мужчина или женщина? Это было совсем не важно. Совсем. Мы плавали в поту, сперме и соках друг друга, от нас всех исходил один и тот же запах торжествующей похоти, мы засыпали, переплетаясь между собой, в обнимку, а просыпаясь, снова занимались любовью…
О Господи, неужели я действительно хотел и имел женщину?!
Энджел, несмотря на свое имя, словно в насмешку над ним, была настоящей дьяволицей. Много позже я всё понял: она сознательно превратила меня в проклятого гомика.
А потом пропала. Исчезла. Просто ушла, не оставив даже коротенького послания, и я остался вдвоем со Стивеном, который стал моим утешителем (в первое время я страшно тосковал по Энджел, точь-в-точь брошенная хозяином собака), любовником… чертовым сутенером.
Он выгодно продал меня богатому стареющему педерасту, которого звали Нэд. Я неплохо заработал, подставляя свою задницу этому ровеснику самого Содома, и мы с ним прожили месяца три, а потом Нэд умер прямо на мне — сердце не выдержало такого секс- марафона.
После него были другие, бесчисленные другие, и я подчас ощущал себя какой-то всеобщей подстилкой, а не человеком. Я глушил эти мысли наркотиками и алкоголем, хотя единственным настоящим наркотиком оставался для меня только секс, без которого я не мог обходиться.
Но кокаин — это такая опасная зараза, которая сначала заставляет человека чувствовать себя племенным жеребцом, способным трахнуть все, что движется, а потом ты однажды видишь себя в зеркале и не сразу узнаешь собственное лицо; все черты как будто расплываются, смещаются, сползают с предназначенных им природой мест, и лицо становится, как помойка… или рисунок спятившего сюрреалиста.
Но к тому времени я сам стал тем, кого уже долго обслуживал, стареющим богатым гомиком, и мог позволить себе, в свою очередь, купить мальчика-партнера, которому будет наплевать, как я выгляжу, — лишь бы платил за услуги. Я начал искать, я был очень капризен и придирчив, и в конце концов мне посоветовали обратиться к одной женщине, которая сама подыщет для меня то, что надо.
…Энджел не узнала меня. Смотрела с вежливым безразличием, по-деловому выясняя, что именно я хотел бы получить, словно речь шла о породистом животном, о вещи, а не о человеке.
Я не выдержал и сказал:
— Энджел, я Эндрю. Мне казалось, что когда-то ты любила меня, хотя бы немного любила! Конечно, прошло десять лет, и я изменился, но ведь не до неузнаваемости же!
К слову, она сама осталась совершенно такой-же, как прежде, будто сумела обмануть даже время!
— Педерасты так сентиментальны, — безмятежно улыбнулась она. — Нет, мистер, вы меня с кем-то путаете. Ну так что, — она веером бросила передо мной десяток фотографий молодых людей, — кого из них вы бы хотели получить?
Я смотрел на фотографии, и лица парней, живого товара Энджел, расплывались у меня перед глазами.
— Нет, — сказал я. — Верни мне меня самого. Ты можешь это сделать, ведьма?
— Ты сумасшедший, — засмеялась она, встряхнув волосами. — Настоящий псих, который не знает, чего хочет. Убирайся.
Позже я слышал, будто Энджел убили. Причем, как принято говорить, «с особой жестокостью». Якобы ее просто разрезали на куски, выпустив фиолетовые внутренности и вырвав матку. Я пожалел о том, что убийцей был другой человек. Но сам, наверное, все равно не смог бы этого сделать.
Недавно я встретил ее на улице. Она по- прежнему была очаровательна. Она прошла мимо меня, под руку с каким-то вертлявым молодым человеком с серьгой в правом ухе, и я бы решил, что она меня просто не заметила… Но тут Энджел на миг обернулась и подмигнула мне.
Как самый настоящий инкуб.
Анни де Лилль