Ах, какая!
Я люблю женщин! Я просто обожаю их и преклоняюсь перед ними! И не только за то, что они меня вскормили и вырастили, но главным образом за то, что они имеют обворожительные и соблазнительные интимные прелести, с которыми впервые я познакомился в шестилетнем возрасте. Я случайно имел счастье увидеть чувственно раскрытый зев, обрамленный кучерявыми завитушками, между женских ног.
С того самого момента меня, как магнитом, стало тянуть к девочкам, девушкам и женщинам. Я вдруг обратил внимание на своих сестриц, которые не имели трусиков почти до совершеннолетия. С годами тяга к женщинам (девушкам) и их прелестям усиливалась.
Я рано начал различать красивые волосы, пышный бюст, тонкую талию, округлые ягодицы и стройные ноги. Я не проходил (и не прохожу) мимо женщины, чтобы не осмотреть ее от макушки до пят и мысленно не оценить ее сексуальные достоинства. Очень многих я мысленно раздеваю и занимаюсь с ними любовью прямо на улице. Делаю это мысленно почти всегда. Но иногда…
Иногда я бываю «поддатый». Тогда я смелею (или наглею) и распускаю руки. Я подхожу к понравившейся мне девушке и кладу руку ей на талию, на бедро, на попу и другие места. Некоторые начинают громко возмущаться, и тогда я ускоряю шаг, чтобы уйти от греха подальше. Некоторые просто в испуге отскакивают и убегают, но есть такие, что идут на контакт, за которым следует приглашение в гости. А один случай был просто экзотический.
В причерноморском городе-курорте Феодосия я шел по улице имени пионера-партизана Вити Коробкова. Улица широкая. По центру ее — аллея из двух рядов акаций, между которыми пешеходная дорожка, выложенная бетонными квадратиками.
Впереди меня шла девушка. Ах, какая девушка! Высокая и стройная. Тщательно ухоженные светлые волосы шелковой мягкой волной ложились на плечи, а на висках вилось несколько искусно оставленных локонов. Девушка шла по правой кромке дорожки, а я перешел на левую и рассмотрел ее безупречный профиль, нордическую красоту ее лица. В мочках ушей и на шее светились жемчужины.
На ней была белая, туго обтягивающая тело, майка, под которой выделялся остро-конусный, обласканный взглядами всех проходящих, бюст. Ее упругую попку и ноги обтягивала очень коротенькая трикотажная юбочка. Настолько коротенькая, что, пригнувшись, я, вероятно, увидел бы трусики.
Кожа на открытой шее, руках и талии имела фарфоровую белизну, чуть тронутую загаром. Довершали наряд белые босоножки на высоких шпильках. Цок, цок! Цок, цок! Она была поразительно красива и вся, с головы до пят, изысканна, элегантна. Она была самой страшной сексуальной угрозой для мужчин.
Как я уже упоминал, я был в подпитии, поэтому рефлекс торможения ослаблен. Догнав красавицу, я положил свою ладонь на ее упругое бедро пониже юбочки. Девушка лишь слегка вздрогнула от неожиданного прикосновения, но не остановилась, не обернулась и даже не изменила темпа движения. Цок, цок! Цок, цок!
Я передвинул руку на внутреннюю сторону так, что обе ноги терлись о мою кисть. Наше синхронное движение продолжалось. Я повернул ладонь вверх и сжал ее интим в шелковых трусиках, но это не дало особых ощущений. Приноровившись к ее темпу, я двумя руками залез под юбочку, взял за поясок ажурные трусики и опустил вниз, затем ладонь правой руки прижал к ее плоти, которая уже была насыщена сексуальной жаждой.
Спущенные трусики затрудняли ходьбу. Девушка остановилась на две-три секунды, чтобы снять их совсем. Пока она была этим занята, я успел вставить палец в уже огненное, пульсирующее лоно, и наше совместное движение продолжалось. Цок, цок! Цок, цок!
И вдруг девушка начала сбиваться с ритма, остановилась. Груди ее вздымались, требуя ласки. Ногами она сжала мою руку и, выгнувшись дугой, всем своим видом призывала к активным действиям. Пальцем правой руки я продолжал возмущать спокойствие ее влагалища, а левой проник под майку и начал гладить упругие груди.
Девушка застонала, во влагалище появилась жидкость. «Э-э, погоди! — мысленно воскликнул я. — Чего доброго, сама кончишь и оставишь меня при своих интересах». Быстро расстегнув брюки, я выпустил на волю уже одеревеневший член и всунул его между красивыми ножками. Но во влагалище не попал.
Член скользил в уютной ложбинке между промежностью и ногами, но куда надо не входил, а я, обалдевший от неожиданно свалившегося счастья, не мог сообразить, что делать. Выручила партнерша. Она повернулась к ближайшему дереву, приняла Г-образ ную стойку и, упершись руками в ствол, расставила ноги. Тут уж я не промахнулся.
В яростном припадке страсти прижал ее попу к себе с такой силой, будто хотел впечататься в нее навечно, сделать частью самого себя. А ее будто потрясло электрическим током. «Еще, еще!» — приговаривала она, вся изгибалась и подавала лоно навстречу моим толчкам.
Когда я в «поддатом» состоянии, мой половой акт значительно удлиняется, апогей достигается через 15 и более минут. И моей партнерше, видимо, это понравилось: дразнящий танец, сладкая мука, экстаз. Все тело горело, несколько раз затоплялось волнами ликования.
Мы находились посреди широкой улицы. С обеих сторон — окна жилых домов, в которых я заметил любопытные глаза. Был 1984 год. Время советское. По законам коммунистической морали мы вели себя омерзительно, безнравственно и вполне могли угодить в тюрьму или «психушку».
Но нам повезло: в эти 15 или 20 минут по дороге не проходил ни один из пожилых «праведников». А молодые (и относительно молодые), увидев нас и поняв, чем мы занимаемся, сворачивали на проезжую часть, обходя стороной и бросая косые взгляды.
Некоторые не сворачивали и, проходя, разглядывали нас откровенно и заинтересованно. Никто нас не окликнул, никто не пытался прекратить это «безобразие».
Когда я вынул член, девушка просто поправила юбочку и, даже не взглянув на меня, пошла в прежнем направлении. Цок, цок! Цок, цок!
Спасибо, милая!
Николай НЕСВЯТОЙ